45 лет вместе
Весна 1951 года. Жму на звонок в двери маленького двухэтажного здания на улице «Красной молодежи» (ныне Аммосова). Вхожу… Вроде бы знакомая фигура в военном кителе лопатой кидает уголь в топку.
— Ты ли это, Ариан Ильич? Второй раз в жизни встречаемся с тобой. Помнишь, в 1946 году встретились возле Шергинской шахты? Ты измерял температурный разрез с помощью термометров, нанизанных на длинный шпагат. Я подумал, что ты ловишь рыбу в шахте.
— Помню. Ты выскочил из здания пединститута радостный, что принят студентом. Я тогда работал в Мерзлотке. Доктор (так за глаза называли Ю.Г. Шафера) говорил мне, что ты хочешь у нас работать.
— Пришел наниматься. А тут внизу Вас увидел в роли кочегара. Здесь, видимо, высшее образование не в почете. Что же светит мне?
— Светить тебе будут космические лучи. Работаем по принципу: «Один за всех — все за одного». Все участвуют в круглосуточном дежурстве. Приходится научным сотрудникам шуровать топку, а кочегары чертят графики, составляют таблицы и балансируют их. Взаимозаменяемость — очень производительная мера.
Пошли наверх, там отмечают шестилетие Победы. На втором этаже застолье.
Юрий Георгиевич знакомит:
— С отставным лейтенантом Кузьминым и мною, гвардии майором, ты уже знаком.
— Гвардии старший сержант Август Васильевич Ярыгин, твой земляк из Киренска. Связист, не одну версту проводов протянул между подразделениями Первого Белорусского фронта, наш радиоинженер.
— Это гвардии ефрейтор Дмитрий Данилович Красильников, участник боев в Белоруссии в составе Первого Прибалтийского фронта. Так же как и ты ранен в ногу, инвалид ВОВ, теперь младший научный сотрудник.
— Авиатехник Беляев Николай, участвовал всю войну по перегону самолетов из Америки по Ленд-Лизу, техник-наблюдатель. Это все бывшие фронтовики. Тружеников тыла у нас шестеро:
— Юрий Константинович Большаков, москвич, наш завхоз.
— Федор Неженцев, техник-наблюдатель.
— Арий Иванович Заборовский, кочегар-художник. И три наши уважаемые дамы:
— Галина Алексеевна Акишева, лаборант.
— Александра Лобанова, лаборант.
— Ульяна Георгиевна Вараксина, уборщица.
— Представляю нового сотрудника: Скрипин Григорий, гвардии старшина. Будет работать старшим лаборантом у А.И. Кузьмина.
— В августе к нам придет выпускник ЯГУ Василий Соколов.
«Итак, на сегодня нас целая дюжина. Представляем научное подразделение при Якутской базе АН СССР — станцию космических лучей № 1. Думаю, что лет через десять мы будем институтом. За Победу!», — так закончил свой праздничный тост заведующий станцей № 1 Ю.Г. Шафер.
После Ариан Ильич повел меня в святая святых. Открываем тяжелую дверь в темную комнату. Посередине большой металлический шар, сбоку пульт и фото-прибор. С волнением вслушиваюсь в слова Кузьмина:
«Это — ионизационная камера. Она ловит галактически космические лучи, непрерывно записывает на фотопленку их интенсивность. Техники-наблюдатели читают пленку. Вот график поведения интенсивности. Видишь, пилообразная кривая резко пошла вверх. Через три часа достигает 20 процентов от начала отсчета. Затем медленно по экспоненте снизилась до нуля. Эта вспышка космических лучей впервые была зарегистрирована 19 ноября 1949 года.
Чаще встречаются случаи падения интенсивности до нескольких процентов. Почти постоянно, изо дня в день, наблюдаются плавные, но малые по величине (до 0,5%) волны с периодом суток и полусуток.
Наша задача — выявить причины и механизмы наблюдаемых явлений. Таким образом, можно получить сведения о космическом пространстве, находясь на Земле».
Так началась наша совместная работа с Арианом Ильичем, продолжавшаяся ровно 45 лет. Меня всю жизнь удивляла его способность моментально находить объяснение любому новому факту, обнаруженному из трудоемких расчетов поведения интенсивности космических лучей.
Первые годы (1949-1953) наблюдения были строго засекречены. Открытая публикация результатов исследования началась с 1954 года. Они в основном касались определения эффектов и поправок метеорологического характера. Материалов одной камеры явно не хватало. Необходимы были новые эксперименты.
Юрия Георгиевича Шафера увлекла идея выбраться за пределы атмосферы и ловить малоэнергичные частицы приборами на воздушных шарах, ракетах и спутниках.
Дмитрия Даниловича Красильникова осенила мысль заняться широкими атмосферными ливнями сверхвысоких энергий, для которых атмосфера и даже гелиосфера не преграда.
Ариан Ильич Кузьмин продолжает исследования вариаций средне-энергичных частиц. Ему удалось автоматически исключить атмосферный эффект, а в скором будущем и влияние геомагнитного поля посредством системы скрещенных мюонных телескопов на разных глубинах под Землей. Он организовал группу «подземников». В фантастически короткие сроки с мизерными затратами (около 20 тыс. рублей), был выдуман проект и вырыта возле Богородской церкви шахта с отсеками на глубине 4, 10 и 36 метров.
Вечная мерзлота не поддавалась лопате и койле. Ариан Ильич предложил брать ее нагревом. На изолированный метровый стержень наматывалась вручную вольфрамовая нить, и подавался ток. Приспособление называлось «Игла Ариана». Отбойным молотком в мерзлоте выбивались отверстия, вставлялись «Иглы». За ночь происходило оттаивание. Жидкую массу поднимали лебедкой на поверхность. Мерзлые перегородки взрывались динамитом.
По нынешним меркам только за проектирование комплекса подземных мюонных телескопов пришлось бы заплатить в несколько раз больше, чем в действительности стоило сооружение. Такова цена энтузиазма тружеников науки тех послевоенных лет.
Вспоминаю, как еще до окончания прокладки сруба в шахте (1954 год) «подземники» уже устанавливали телескоп в штреке на глубине 36 метров. Приходилось карабкаться по временным шатким лестницам или ездить на бадье-бочке, как на лифте, и отогревать руки паяльником, дышать спертым воздухом. К 1958 году запустили на непрерывную регистрацию комплекс на всех уровнях. До 1970 года он был единственным в мире и контролировал приход частиц в диапазоне энергий до 300 миллиардов электрон-вольт. Таким образом, Арианом Ильичем Кузьминым создан рукотворный памятник, плодами которого будут еще долго пользоваться исследователи.
Накопленный обширный материал надо обрабатывать и анализировать. Нужны кадры. Кузьмин находил их из выпускников-студентов ЯГУ. Наверное не ошибусь, если скажу, что основной заслугой Кузьмина, кроме создания Якутского комплекса установок, было отыскание среди многочисленной массы студентов талантливого самородка Гермогена Крымского (ныне академика РАН). Он спас его от ненужной солдатской муштры и передал ему свой богатый опыт и знания. Начались эффективные теоретические исследования. Появились оригинальные приемы и методики исследования. Разрабатывались механизмы образования вариаций. С их помощью оценивались основные параметры межпланетного космического пространства.
Лаборатория Кузьмина стала поставщиком научных кадров Института. Из нее образованы теоретический отдел и сеть станций космических лучей Сибири, вычислительный центр. Сам Ариан Ильич стремительно продвигался по служебной лестнице, но никогда не терял связи с лабораторией. Будучи ректором ЯГУ, он без очереди принимал нас и чутко реагировал на наши нужды. Были рады, когда он вернулся в Институт и возглавил вновь две объединенные лаборатории.
Молодежные события в сентябре 1986 года и необоснованные обвинения он болезненно переживал. Вины его в том не было. Он стойко боролся, ни перед кем не унизился. Все это сильно подорвало его здоровье, но он не сдавался и продолжал работать.
Ариана Ильича отличало постоянное стремление к новому, трудолюбие, желание быть полезным людям. Он был человеком неравнодушным, остро реагирующим на происходящее. Свой долг видел в честном служении науке и воспитании достойной смены. Для учеников был не только наставником, но и искренним другом, охотно делился своими знаниями и опытом. Многие обязаны ему конструктивной помощью, определившей их дальнейшую жизнь. Его целеустремленность, основательность, заряжающая окружающих энергия, преданность науке, щедрость души навсегда останутся в памяти тех, кто знал его как человека, ученого, гражданина.
Библиографический указатель «Ариан Ильич Кузьмин». Якутск, 2002